Турецкие сериалы. Почему людям нравится смотреть?

«Первое соглашение, которое мы должны заключить: не называть их мыльными операми», — ругает меня доктор Арзу Озтуркмен, преподаватель устной истории в Университете Богазичи в Стамбуле. «Мы очень против этого». То, что Турция производит для телевидения, — это не мыльные оперы, не теленовеллы, не драмы о периоде: это дизи. Это «жанр в процессе развития», заявляет Озтуркмен, с уникальным повествованием, использованием пространства и музыкальных партитур. И они очень, очень популярны.

Благодаря международным продажам и глобальной зрительской аудитории Турция занимает второе место после США в мировом телевизионном распространении, находя огромную аудиторию в России, Китае, Корее и Латинской Америке. В настоящее время Чили является крупнейшим потребителем дизи по количеству проданных сериалов, а Мексика, затем Аргентина платят больше всех.

Дизи — это масштабные эпопеи, каждая серия которых обычно длится два часа и более. Рекламное время в Турции стоит дешево, и государственный орган по контролю за вещанием предписывает, чтобы каждые 20 минут контента разбивались на семь минут рекламных роликов. Каждое дизи имеет свой оригинальный саундтрек и может содержать до 50 основных персонажей. Как правило, они снимаются на месте, в самом сердце исторического Стамбула, и только в случае необходимости используются студийные съемки.

Сюжеты дизи, которые охватывают все — от группового изнасилования до интриг османских королев, — это «Диккенс и сестры Бронте», — сказал мне Эсет, молодой стамбульский сценарист и режиссер. «Мы рассказываем по крайней мере две версии истории Золушки в год на турецком телевидении. Иногда Золушка — 35-летняя одинокая женщина с ребенком, иногда — 22-летняя голодающая актриса». Эсет, который работал над, возможно, самым известным дизи, «Великолепным веком», рассказывает о сюжетах, которым обычно верны дизи:

• Нельзя вкладывать пистолет в руку героя.
• Центром любой драмы является семья.
• Посторонний человек всегда попадает в социально-экономическую среду, которая полярно противоположна его собственной, например, переезжает из деревни в город.
• Сердце героя разбито, и он трагически закрыт для любви.
• Нет ничего лучше любовного треугольника.

Дзизи строятся, настаивает Эсет, на алтаре «общинной тоски», как для зрителей, так и для персонажей. «Мы хотим видеть хорошего парня с хорошей девушкой, но, черт возьми, жизнь плоха, и вокруг есть плохие персонажи».

По словам Иззета Пинто, основателя стамбульского агентства Global Agency, которое называет себя «ведущим в мире независимым дистрибьютором телевизионного контента для глобальных рынков», восходящий курс империализма дизи начался с сериала 2006 года Binbir Gece («1001 ночь»). В то время другое турецкое шоу, Gümüs (Серебро), уже было хитом на Ближнем Востоке, но именно «1001 ночь» стала по-настоящему глобальным успехом. Везде, где продавался сериал «1001 ночь» — почти в 80 странах, — он имел огромные рейтинги.

В сериале снималась голубоглазая турецкая мечтательница Халит Эргенч, которая впоследствии сыграла главную роль в «Великолепном веке». Основанный на жизни Сулеймана Великолепного, 10-го османского султана, «Великолепный век» рассказывал историю любовной связи султана с наложницей по имени Хюррем, на которой он женился, что стало серьезным нарушением традиций. Хюррем, практически неизвестная историческая личность, предположительно была православной христианкой с территории современной Украины.

Когда сериал впервые вышел в эфир в Турции в 2011 году, «Великолепный век» собрал треть телевизионной аудитории страны. Иностранная пресса назвала его «Сексом в большом городе» времен Османской империи и сравнила с настоящей «Игрой престолов». У сериала было множество исторических консультантов и производственная команда из 130 человек, причем только над костюмами работали 25 человек.

Великолепный век» был настолько популярен на Ближнем Востоке, что арабский туризм в Стамбул резко вырос. Министр культуры и туризма Турции даже перестал взимать с некоторых арабских стран плату за трансляцию. По оценкам агентства Global, даже без учета последних покупателей в Латинской Америке, «Великолепный век» посмотрели более 500 миллионов человек по всему миру. Это был первый дизи, купленный Японией. С 2002 года около 150 турецких дизи были проданы в более чем 100 стран, включая Алжир, Марокко и Болгарию. Именно «Великолепный век» проложил путь для других.

Международный успех таких дизи — лишь один из признаков того, как новые формы массовой культуры с Востока — от Болливуда до K-pop — бросают вызов доминированию американской поп-культуры в 21 веке. Эргенч считает, что бешеный успех дизи отчасти объясняется тем, что американское телевидение развлекает, но не трогает. «Они не затрагивают чувства, которые делают нас людьми», — говорит он мне, попивая холодный кофе, когда мы встречаемся в Стамбуле. Когда-то взгляд Турции был обращен на Запад, и она изучала его фильмы и телевидение в поисках подсказок о том, как вести себя в современном, быстро меняющемся мире, но сегодня американские передачи дают мало рекомендаций.

«Я думал об одном американском сериале — не будем называть его название. Философия сериала заключалась в том, чтобы быть одиноким. Быть…» — он подыскивает вежливое слово, — «многопартнерным в то же время и искать счастье. И все люди, которые смотрели эти сериалы, были в восторге от этого». Я могу только догадываться, что он имеет в виду «Секс в большом городе», но Эргенч не говорит. «Это утомительная вещь, не так ли? Быть одному, быстро менять партнеров и искать счастье, и каждый раз, когда ты его ищешь, это провал. Но это было в очень модном мире, поэтому людям было очень интересно. Они тратят и тратят — тратят свое время, тратят свою любовь, тратят все».

С начала прошлого года во многих странах все больше людей смотрят телевидение, потоковые сервисы и цифровые платформы, такие как Netflix, Amazon, BluTV, YouTube и другие.

Турецкие сериалы в прошлом считались продуктами поп-культуры с легкой, мыльной тематикой. Теперь же они выделяются высоким уровнем эстетики и насыщенности производства, отражающим чувствительность турецкого народа.

В топ-100 мирового рейтинга Netflix в 190 странах от Аргентины до Южной Африки, от Японии до Израиля входят такие турецкие драмы, как «Aşk 101», «Bir Başkadır», «Diriliş: Ertuğrul», «Şahsiyet» и «Behçet Ç».

Даже Vogue India не смог остаться равнодушным к буре Ertuğrul, охватившей соседний Пакистан, и в своем сентябрьском номере назвал «Kara Para Aşk» и «Masum» одними из 12 самых просматриваемых турецких сериалов.

Наконец, одно из самых влиятельных в мире изданий в сфере развлечений Variety включило в список 15 лучших иностранных фильмов 2020 года «Алеф», мистическую турецкую детективную историю с невероятным рейтингом 8,1 на IMDB, в которой главные роли сыграли Кенан Имирзалыоглу и Мелиса Сёзен.

Я признаю, что моя вновь обретенная любовь к турецким драмам вызвана тоской по родине, которую я не смог посетить в прошлом году из-за пандемии (последние четыре года я живу в Японии).

Но как получилось, что зрители, не являющиеся турками, большинство из которых не знают ни слова по-турецки и могут читать только субтитры, поняли основную идею этих турецких драм и даже пристрастились к ним? Или это результат еще одного загадочного алгоритма зрителей, разработанного Netflix и другими платформами?

Зрители сходятся во мнении, что некоторые из лучших турецких сериалов, как и те, что представлены в зарубежных рейтингах, по эстетическим качествам могут соперничать с голливудскими фильмами, а многослойные сюжетные линии являются реальными и аутентичными для Турции, а не заимствованными из-за рубежа.

В этом смысле они отличаются от стереотипных бразильских теленовелл, которые являются чрезвычайно эмоциональными, где предательств много, а скандалы происходят каждую минуту (именно поэтому турецкие производители предпочитают называть свои сериалы «драмой», которая используется для всех качественных работ на английском языке, вместо «теленовелы» или «мыльной оперы»).

Актриса Назан Кесаль сыграла титулованного матриарха в сериале «Фазилет Ханым ве Кызлары», который был показан в 86 странах, включая Бразилию, родину теленовелл («Brezilya dizileri» по-турецки). Сейчас она играет роль Севды, бывшей певицы и бывшей возлюбленной в популярной драме «Bir Zamanlar Çukurova».

«Язык бедности одинаков в мировом масштабе. Бедные бедны везде… Как и богатые. Турецкие теледрамы очень хорошо объясняют классовую разницу», — сказала она мне.

Никто не знает больше о турецком «дизи», чем его преданные поклонники. Группа Turkish Drama Appreciation на Facebook насчитывает более 11 000 (в основном) женщин со всего мира. Они глубоко понимают даже такие мелкие детали, как огонь в «Алев Алев», недавней драме с четырьмя женщинами в главных ролях, как символ, изображающий угнетение и домашнее насилие женщин высшего класса. Они также в курсе последних новинок.

Амариллис Шин, одна из администраторов группы, объясняет популярность турецких драм: «В турецких теледрамах… очень хорошие истории, красиво рассказанные прекрасными актерами… [Они] дают нам эскапизм, чего нет в западных сериалах».

Шин говорит, что в дизи больше романтики и гораздо меньше секса, что определенно нравится женщинам вроде нее. В настоящее время она смотрит «Masumlar Apartmanı» и «Sen Çal Kapımı», но ее любимые сериалы — «Bulut Olsam» и «Kiralık Aşk».

Эзге Булут Марашли является продюсером «Алеф», так называемого мини-сериала в стиле «исламского нуара», написанного Эмре Кайышем, который выходит на турецком потоковом сервисе BluTV и рассказывает об убийствах, связанных с тайной сектой в Стамбуле. По словам Марашли, общая причина успеха местных турецких фильмов в разных жанрах заключается в том, что они удовлетворяют «чувство реальности».

Пожалуй, единственным исключением из реалистичных историй являются драмы о периоде и фэнтези. «Великолепный век», «Воскрешение: Эртугрул», «Основание: Осман» и предстоящие «Барбарос» и «Алтай» — все они достигают успеха за счет создания иллюзии, а не реалистичного сюжета. Эбру Туэйтс, профессор коммуникаций из Университета Билги, объясняет это явление как «постправда ностальгии, или ностальгия по прошлому, которое не существовало в том виде, в котором оно было представлено исторически».

Эмин Альпер, режиссер фильма «Алеф», говорит, что ему нравится, как высококачественные драмы дают режиссеру возможность рассказать подробную историю за более длительный период времени — в отличие от кино.

Альпер считает, что положение Турции как синтеза Востока и Запада и богатого мультикультурного общества отражается в сценариях. Объясняя, как он создал безупречный подземный мир мистики для «Алеф», Альпер говорит: «Мы никогда не должны снижать наши стандарты в определенных сценах и качествах [относящихся к дизи]. Иначе мы будем выглядеть глупо».

Стамбул выступает в качестве естественной декорации в таких драмах, как «Алеф», «Хакан: Мухафиз» и «Атие». От оригинальной музыки, передающей атмосферу драм того времени, до пластического грима и костюмов — все соответствует ожиданиям мировой аудитории.

Затем, конечно же, актерская игра. Большинство турецких актеров обучены и могут играть очень хорошо по сравнению с некоторыми из их латиноамериканских коллег. У них также есть страстные поклонники: Не редкость, когда пост в Instagram Энгина Алтана Дюзятана, звезды сериала «Эртугрул», который некоторые фанаты считают мусульманской версией «Игры престолов», бьет рекорд, получив от своих южноазиатских поклонников 700 «лайков» всего за 24 секунды.

Пакистанская журналистка Фатима Бхутто изучает популярные культуры мира. Она называет Болливуд, корейскую поп-музыку (K-pop) и турецкое «дизи» «новыми королями мира» и утверждает, что они уже начали заменять западную поп-культуру и Голливуд, который долгое время считал себя центром мира.

Бхутто упоминает «Fatmagül’ün Suçu Ne?», драму 2010 года о том, как молодая девушка добивается справедливости против влиятельных и богатых людей после сексуального нападения, как историю, противостоящую культуре мачо в сегодняшнюю эпоху #MeToo, которую «каждый, от Перу до Ливана, может идентифицировать с собой».

Но смогут ли турецкие драмы оставаться популярными в течение многих лет или эта популярность сойдет на нет, как в случае с бразильскими мыльными операми или южноамериканскими теленовеллами?

Эксперты отрасли, такие как директор по контенту Netflix Turkey Пелин Дишташ, считают, что потоковые войны между иностранными и тукинскими платформами, вероятно, повлияют на судьбу турецких драм в будущем.

Аргумент заключается в том, что чем больше турецких производителей драм, режиссеров и сценаристов будут конкурировать за право вести бизнес на Netflix, Amazon, BluTV и других цифровых платформах, тем больше опыта они получат в международном языке повествования.

Дишташ считает это «важной возможностью для турецкого творческого сектора должным образом представить себя миру» и для того, чтобы качество конечного продукта постоянно росло. Например, команда спецэффектов, работавшая над «Титаником» и «Пиратами Карибского моря», была привлечена для нового сериала Netflix под кодовым названием «Подводная лодка» с Кыванчем Татлытугом в главной роли.

Хотя конкуренция всегда полезна, финансовая мощь такой платформы, как Netflix, неоспорима, а опыт в создании международных историй желателен, некоторые поклонники беспокоятся, что турецкие драмы не смогут сохранить свою уникальную «турецкую» идентичность, если они уступят Netflix и другим.

Среди турецких драм, уже вышедших в 2021 году, — «50m2», история о жизни киллера, и «Фатьма», триллер, в котором ничем не примечательная уборщица в исполнении Бурчу Биричик вступает в полосу убийств, чтобы найти своего пропавшего мужа. Подобные драмы посвящены людям, пытающимся жить достойной, настоящей и принципиальной жизнью. Они умело обращаются с вечными и географически независимыми понятиями, такими как права женщин, насилие, честь и справедливость.